Луи Бриньон - Испанская невеста [Легенда о Габриель]

— Но как она меня ненавидит? — Энрико остановился и, стянув с себя ночную рубашку, бросил под ноги. Затем подошёл к открытому окну и, запрокинув голову, подставил тело порывам холодного ветра. — А главное, почему она меня ненавидит? — продолжал яростно бормотать вслух Энрико. — Хотя этой особе и не нужна причина. Избалованная, испорченная, вызывающе дерзкая с набором ужимок, гримас и отвратительных выражений. Есть ли в Испании другое подобное существо? Наверняка и близко никого нет. И, тем не менее…я не могу бежать с поле битвы как последний трус. Силы неравны, но я найду способ расквитаться с Габриэль. Всего лишь немного терпения и…нежного взгляда, — Энрико поморщился и тут же себе возразил: какой ещё к чёрту «нежный взгляд»? Да я её убить готов…Ну, и как ты сможешь осуществить свою месть? Как? — Энрико определённо разделился надвое. Одна его часть требовала справедливого возмездия, другая же настаивала на благоразумие.

— Заставлю графа выполнить обещание. Женюсь на этой девице, а потом убью и стану вдовцом. Отличная идея, — он явно воодушевился, но не стал на том останавливаться и продолжал развивать свою мысль. — Граф связан словом и обязан его сдержать. В противном случае, у меня появятся все основания для того, чтобы бросить ему вызов. Она наверняка не захочет становиться причиной его смерти и потому…молча выполнит всё, что от неё требуется. Таким образом, мне удастся наказать эту девицу и сполна насладиться местью. Вот и решение, — раскрыв руки, во всё горло радостно завопил Энрико и начал вытанцовывать перед окном, при этом посылая весьма необычные знаки внимания…луне, чей лик созерцал эту сцену с откровенным удивлением. Танец продолжался недолго. Мгновением спустя Энрико принялся одеваться с такой поспешностью, словно на дворе стояла не глубокая ночь, а карета, готовая отвезти его к наречённой. Он должен был появиться в доме графа со всем присущим ему великолепием. Оттого и выбрал серебристый камзол и шпагу с рукояткой из плетёного золота. Скоро все увидят, как Энрико Саведа поступает с теми, кто осмеливается бросить ему вызов.

В то время как Энрико со всей тщательностью подбирал одежду, Габриэль прохаживалась по саду в полном одиночестве. Она частенько вставала ранним утром для того, чтобы иметь возможность наблюдать за наступлением рассвета. Эти многочисленные и постоянно меняющиеся краски на небе вызывали у неё подлинный восторг. Но на сей раз причина ранней прогулки состояла в ином. Поздно вечером у неё состоялась неприятная беседа с отцом. В разговоре он ей прямо сказал, что не станет больше терпеть подобные выходки. Затем пригрозил выдать её замуж, а в случае отказа отправить в монастырь. Габриэль достаточно знала отца, чтобы сделать неприятные для себя выводы. Отныне ей воспрещались любые вольности. Иными словами говоря, она должна была поступать, как того желают другие, но не она сама. Габриэль и не собиралась слушаться отца, но и ссориться с ним не желала. В то время, когда он расхаживал с сердитым видом и читал ей нравоучения, она думала о том, как бы найти приемлемый выход из положения. И вскоре нашла. Едва отец ушёл, как она тут же спустилась в сад и стала продумывать план…будущего побега. Решение было принято окончательно. Да и какой смысл оставаться в доме, где все пытаются от неё избавиться? Она убежит и всей семье станет легче. «А как же ты? Что будет с тобой?» — шептал ей внутренний голос. Габриэль достигла кустарников, в которых не так давно пряталась, и здесь остановилась.

— А что может со мной случиться? — пробормотала она вслух. — А если и случится…я справлюсь. Всё же лучше, чем сидеть здесь и ждать, пока тебя не поднесут в подарок какому–нибудь болвану, наподобие дона Алессандро или… — Габриэль запнулась на полуслове. Имя «Энрико» так и не слетело с её уст. Она решила, что он вполне достаточно пострадал, и не собиралась более вспоминать о нём. Хотя почему бы и нет? — с лукавой улыбкой вымолвила Габриэль, а в следующее мгновение залилась смехом и, подхватив платье, понеслась в сторону птичника.

Торквемада дремал в клетке. Она вбежала в птичник и громко захлопала в ладоши, отчего всё помещение наполнилось беспокойным птичьим гвалтом. Попугай же открыл глаза и вперил в неё удивлённый взгляд.

— Скажи–ка, — Габриэль немного наклонилась и постучала пальцем по клетке. — Лучше повторяй за мной: «Энрико Саведа, ты самый подлый человек на земле. Я ненавижу тебя!». Ну же, Торквемада…

— Посмеешь ещё раз оскорбить Энрико Саведу, я тебе шею сверну… мерзкое ты создание…

Габриэль некоторое время только и могла, что изумлённо хлопать ресницами. И она это делала до той поры пока у неё вновь не появился голос:

— Изменник, — с презрением обратилась она к попугаю, — мы десять лет дружим, я тебя кормлю, пою, ухаживаю за тобой, а ты за один вечер меня предал. Но я хорошо знаю, чьих рук это дело. На сей раз никакой пощады врагам!

Следующие четыре часа превратились для попугая в настоящий кошмар. Габриэль с удивительным терпением повторяла один и тот же набор фраз. Повторяла сама и требовала того же от попугая. Тот вначале отмалчивался. Было понятно, что ему не хочется сквернословить. Однако уловив в голосе Г абриэль угрожающие нотки, он всё же решил пойти на сделку. И, в конце концов, ему удалось воспроизвести небольшую часть из требуемого набора слов, чем несказанно обрадовал Габриэль.

— Ему и этого вполне достаточно, — заметила она попугаю с глубокомысленным видом и добавила: — Главное не забудь их сказать, когда он придёт сюда…если придёт сюда, — поправилась Габриэль. — Хотя к чёрту его. Мы убежим вместе. Завтра ночью я…

— Габриэль!

Габриэль подскочила на месте от неожиданности и тут же резко обернулась, чтобы узреть лицо… матери. Она насупилась не ожидая ничего приятного от подобного визита.

— Следуй за мной! — произнесла ледяным голосом графиня и вышла. Волей неволей, девушке пришлось следовать за матерью. Та провела её в зал, где обычно принимали гостей. Габриэль относилась ко всему спокойно до той поры, пока не увидела, с кем именно беседует отец. Она остановилась.

— Ты? — вырвался у ней гневный возглас, едва она увидела молодого человека в щегольском костюме. Тот в ответ учтиво поклонился, а затем устремил вопросительный взгляд в сторону графа. Тот кивнул. Тогда Энрико, а это был именно он, направился прямиком к Габриэль. Остановившись перед ней, он снова поклонился и как мог вежливо спросил:

— Сеньорита позволит с ней побеседовать наедине?

— И не подумает… — начала было Габриэль, но так и не успела договорить. Энрико подхватил её под руку и буквально потащил за собой. Не желая устраивать скандал перед родителями, она подчинилась, но в душе у неё всё клокотало от ярости.